Как возродить деревню. Деньги потекут из села: как вернуть к жизни деревню. К заброшенным участкам проявляют интерес россияне

На протяжении последних двух десятилетий этот вопрос беспокоит и власть, и общественность. Эта тема обсуждается на различных уровнях, ищутся механизмы мотивирования сельских жителей не покидать родные края.

Сегодня вопрос развития сельских территорий стоит особенно остро. Несмотря на усилия органов власти и финансовую помощь «сверху», сельские поселения не развиваются, иные обречены на исчезновение. Причины известны: молодые сельские жители не видят перспектив и покидают свои деревни. А те, кто остается, в большинстве своем не горят особым желанием что-то менять на своей малой родине.

Одна из важных задач — разбудить в людях активность, а через нее — социальную ответственность за землю, на которой живешь. Инструментов не счесть. Здесь и уникальный в своем роде проект под названием «Народный бюджет», когда сельские жители всем миром решают проблемы благоустройства своей территории, а государство софинансирует их проекты. Здесь и
различные социальные инициативы, подобные тем, что практикуются в Тарногском районе при непосредственном участии Валентины Погожевой, организовавшей известный проект «Деревня — душа России».

А не так давно благотворительный фонд «Тарнога», который она возглавляет, объявил о старте конкурса лучших социальных проектов под названием «Практика малых дел». Правда за месяц поступило всего три заявки. «Половина наших усилий была потрачена впустую», — сетует тарножанка, считающая, что подобный механизм раскрытия активности сельского населения не дал ожидаемого эффекта.

Валентина Николаевна называет пассивность населения одним из главных факторов, мешающих, по ее мнению, развитию территорий. Так, по ее данным, только 7% сельских жителей чувствуют себя ответственными в своей деревне. «К сожалению, за последнее время власть брала на себя полномочия для решения местных задач и несла за это ответственность. И постепенно гражданское общество ушло в сторону. Неудивительно, что подавляющее число населения считает, что в нынешних условиях они не могут эффективно влиять на изменения на своей территории», — сетует Валентина Погожева.

Кроме того, в регионе наблюдается увеличение дотационных районов, что свидетельствует о слабом экономическом развитии территорий. Непонятно, что мы получаем по итогам реализации программ поддержки АПК? Увеличение надоев или количества инвестиций? Но решат ли эти показатели проблему оживления села в целом — вопрос непраздный. Учитывая, что наполнение районных бюджетов за счет собственных доходов в среднем не превышает 30%, то без дополнительных механизмов развития таких территорий нам спасти их не удастся.

Спасти и приумножить

«А может не с того конца зашли?». Такой вопрос приходит в голову после беседы с экспертом Совета по вопросам развития региональной и муниципальной науки при комитете Госдумы по образованию и науке Глебом Тюриным. Не один год он занимается проектами развития территорий, продвигая новые решения и технологии, к его мнению сегодня прислушиваются и на федеральном уровне, и в различных регионах страны.

Глеб Тюрин

«Сегодня на Вологодчине немало делается в этой сфере, — говорит эксперт. — Но сейчас стоит задача существенно сократить бюджетные расходы, сократить дефицит региональных бюджетов. Как в этих условиях не то что развивать, но хотя бы сохранить наше село? Очевидно, что нам нужно любыми возможными способами замещать на местах выпадающие доходы. Нужно, чтобы на местах увеличилось количество собственных средств».

А как это сделать? Тюрин говорит: «Нужно развивать локальную экономику». Он об этом написал целую книгу. В ней он показывает, что в большинстве стран мира именно локальная экономика является механизмом для того, чтобы поднимать глубинку. При чем это работает как в богатых странах, так и в развивающихся. Успех Индии и Китая в очень значительной степени строится на таком подходе.

«И в России такой опыт был, — продолжает эксперт. — Если вспомнить, например, эту замечательную по своей успешности историю с вологодским маслом, это «экономическое чудо» в Вологодской губернии второй половины XIX — начала XX веков. Тогда возникло огромное количество небольших крестьянских производств, артелей, кооперативов. И вологодское масло стало одним из самых знаменитых и любимых русских брендов, продавалось по всей стране и чуть не по всей Европе. В 1913 году Россия стала одним из главных экспортеров этого продукта в мире. Вот как тогда это получилось? Ведь инвестиций как таковых не было. А что было? Слой людей (крестьян, купцов, мещан) понял, что им нужно делать, чтобы начать производить и зарабатывать. Они соорганизовались, сложились средствами, усилиями и начали делать. Это была организованная группа местных лидеров, местной элиты — людей, которые обладали навыками, средствами и какими-никакими полномочиями на местном уровне. Например, это называлось земство. Например, это называлось союзы местных купцов и производителей. Были другие формы вот такого местного коллективного начала, которое ни от кого ничего не ждало и само думало, как поднимать свою территорию. Там были люди толковые и грамотные. Известный всем Николай Васильевич Верещагин поехал в Швейцарию, научился сам делать сыр и масло. Потом учил других. И он был не один такой».

На вопрос: «Что толку ворошить прошлое? Сейчас все изменилось» — Тюрин отвечает: «Совершенно справедливо. Нам нужно на нашем современном уровне, исходя из реалий сегодняшнего дня, решить те задачи, которые наши предшественники решили во второй половине XIX века. Как объединить людей и помочь им заработать». Другими словами, речь идет о создании моделей локальной экономики, основанных на конкретных условиях современной реальности — вологодской, бабаевской, чагодощенской, тарногской и т.д. Многие сразу начнут возражать: а на какие шиши мы будем все это делать? У нас средств на самые элементарные вещи не хватает, а вы тут о каких-то нереальных космических вещах.

«На каждой территории есть ресурсы, которые сейчас совсем не задействованы, но их можно включить в работу, — убежден Тюрин. — Когда мы говорим о развитии территории, то сразу подразумеваем помощь государства, сразу прикидываем, какую сумму мы у него хотим попросить. Друзья мои, давайте вместе увидим, какие ресурсы есть у вас под ногами, чтобы вы могли воспользоваться ими. Да, сегодня это очень сложно. Один из главных дефицитов — это местные объединения людей, которые понимали бы, что на их территории есть и как это приумножить. Второй важнейший дефицит — это общее представление об этой экономике. Как там все связано, откуда что берется, куда девается. Вот это надо людям растолковать».

В трактовке Глеба Тюрина локальная экономика — это формирование территориального кластера, в котором есть множество различных производств. Эти малые компании не обязательно должны конкурировать с большими. Наоборот, средний и крупный бизнес может выступать заказчиком для бизнеса малого.

Кластер-ломастер

Действительно, кластер — это объединение группы предпринимателей, которые между собой не конкурируют, а дополняют своей продукцией друг друга. Правда, не всегда опыт их создания можно считать удачным. Лет десять назад чиновники Вологодской области били в литавры по поводу успешного создания льняного кластера — системы «от поля до прилавка». Цель — развитие льноводческой отрасли. На создание кластера и его рекламу тогда было потрачено немало бюджетных рублей.

Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот самый кластер оказался миражом. Выяснилось это во время недавнего посещения предприятия «Вологодский текстиль». «Сколько используете нашего вологодского льна в тканях?» — спрашиваю у руководства. Оказалось, что меньше 10%. «В чем дело?» — удивился я. «Да волокно у наших аграриев не то, слишком большой размер. К нашим станкам не подходит», — пояснил специалист. Интересуюсь у верховажского фермера Александра Мызина, который в то время не знал, куда сбыть свою продукцию.

«Мы ждали от льнокомбината технических требований, но нам так никто и не объяснил, какого размера должно быть волокно», — посетовал известный льновод. А потом выяснилось, что вологодское льноволокно комбинату не нужно, поскольку оно слишком дорогое, в отличие от белорусского аналога. Это лишь один из многих примеров, когда желаемое выдается за действительное.

Север югу не ровня

«Мы видим, что реализация областной программы в целом за пять последних лет пока показывает отрицательные результаты: увеличивается число дотационных районов, катастрофически сокращается численность сельского населения. Говоря проще, ожидаемых результатов областному правительству достигнуть не удалось, — говорит Виктор Леухин. — Поэтому программа поддержки АПК нуждается в переосмыслении».

Виктор Леухин

Депутат Законодательного собрания области уверен, что зона Нечерноземья требует особого подхода. «В Советском Союзе хоть и поздно, но осознали эту проблему— нельзя подходить с одним аршином в вопросе поддержки южных и северных регионов. Именно поэтому в то время на свет появилась специальная программа развития Нечерноземья. В ходе реализации этой программы была проведена мелиорация земель, газификация, большими темпами стала развиваться социальная инфраструктура — жилье, детсады, школы, дома культуры и т.д. Было сделано все, чтобы условия на селе стали привлекательными и комфортными. И мы видим, что за короткий промежуток времени проблему с кадрами и другие вопросы удалось решить. Сегодня мы живем в других экономических условиях, но задачи остались те же самые — удержать людей на селе. А для этого требуется выработать иные эффективные механизмы, которые следует отразить в новой федеральной программе. Одному региону эту задачу не решить»,— говорит Виктор Леухин, пояснив при этом, что в документе должны быть четкие ориентиры.

Во-первых, важно знать, что хочет государство от реализации этой программы с указанием приоритетов — что конкретно производить на той или иной территории. Во-вторых, следует создать современную инфраструктуру — на государственные средства или с помощью государственно-частного партнерства. В-третьих, необходимо обеспечить такие экономические условия, при которых население можно удержать на селе. Здесь можно применить такие инструменты, как создание территорий опережающего социально-экономического развития с предоставлением налоговых преференций, выдачей беспроцентных кредитов, грантов и т.д.

Депутат уверен, что иного пути сохранения сельских территорий в зоне Нечерноземья нет. Примечательно, что в действующей госпрограмме развития АПК до 2020 года слово «Нечерноземье» не упоминается ни разу.

Здесь вам не там

Что ж, это тоже неплохая идея, взятая из не такого уж далекого советского прошлого. Впервые тема подъёма Нечерноземья возникла ещё в 1950-е годы. Вскоре после окончания войны в ЦК КПСС пошли споры, что выбрать: масштабные вливания в Центральную и Северо-Западную зону или начать освоение «с нуля» целинных земель.

Однако Никита Хрущёв решил, что приоритет за целиной. Второй раз идея развития Нечерноземья возникла в начале 1970-х годов при Леониде Брежневе. Поначалу бывшие «целинники» Брежнев и председатель Совмина РСФСР Михаил Соломенцев старались не противопоставлять Нечерноземье и целину. А в начале 1980-х годов Брежнев уже прямо заявил, что пришёл черёд национальным республикам оказать помощь России. Помимо прочего, на нужды Нечерноземья направили средства, предназначавшиеся на несостоявшийся поворот северных рек. В партийной программе подъёма Нечерноземья была прописана задача укрупнения деревень.

В 1970-е годы 160 тыс. семей перевезли из пустеющих деревушек в крупные посёлки. С 1965 по 1990 годы российское село потеряло 20 млн жителей. Особо проблемной зоной стали огромные сельские территории, расположенные на самых окраинах многих нечернозёмных областей. Эксперты назвали их «вакуумными поясами», поскольку сельское население здесь сократилось на 50-70%.

Объединяющая сила

В целом за счет огромного вливания денег в то время удалось решить проблему: люди на селе закрепились, вопрос с кадрами был решен. Теперь в повестке дня стоит схожая задача, только на новом витке развития цивилизации. И трижды правы те, кто говорят, что мы не можем сохранить деревню исключительно с помощью АПК— там люди по большому счету не нужны; в недалеком будущем за них будут работать роботы. Тракторами уже начинают управлять компьютеры через навигационную спутниковую систему, а коровам не требуются в большом количестве доярки по причине автоматизации процесса дойки. И это вызов.

В сельской местности необходимо найти работу для большого количества людей, потому что если у нас нет большого количества людей, которые могут остаться в сельской местности, мы не можем удержать инфраструктуру. Думается, пора нам уже понять, что если мы не сработаем на опережение, людей в сельской местности не будет. В то же время в условиях стагнации экономики им и в городе делать нечего.

По всему выходит, что селянам надо заниматься собственным делом, а государству следует им помочь на законодательном и прочем уровнях— правильными программами, о которых говорил депутат Леухин, и финансированием, которое следует использовать в качестве инвестиций, а не в виде социального подаяния.

«На наших территориях, как правило, имеется очень многое из того, что нужно для процветания. Не хватает нескольких важных вещей: объединения всего этого в единое целое и понимания, как с этим работать на новом уровне в современной быстроменяющейся среде,— считает Глеб Тюрин.— Практически на любой территории имеются в наличии ресурсы. Есть люди, есть идеи и проекты. Конечно, чего-то в районах не хватает. Но нужно понять, как и откуда это привлечь. В одиночку для многих это нерешаемая задача. Для района, если он существует как коллективный проект, это решаемо».

Например, в Верховажском районе, где предпринимательское сообщество само решает, как развивать территорию. Ему не безразлично, кто им управляет, а потому оно активно выдвигает на руководящие посты людей, к которым питает доверие. Здесь сильна потребкооперация, культивируются традиции льноводства. Здесь развито молочное животноводство, правда, молочный комбинат сохранить не удалось. К различного рода инвесторам местный бизнес относится весьма настороженно. Бизнес-община Кич-Городка сильна своей социальной ответственностью перед земляками. Тамошние предприниматели, занимающиеся в основном лесом и молочным животноводством, вскладчину ремонтируют церкви, мосты и прочую инфраструктуру. А местные жители, чему я был свидетелем, перед застольем исполнили хором гимн родному городу — так сильны там патриотические чувства.

В Устюженском районе меня поразило экономическое чудо миллионеров-картофелеводов из Николы. Их опыт селекции, завидные урожаи и отношение к своему краю оставили приятное впечатление. Все они в один голос мне говорили, имея в виду чиновников: «Мы ни у кого ничего не просим, и нам пусть не мешают».

Единственное, чего им не хватает, так это пахотной земли. Можно привести в пример многие успешные хозяйства в Тарногском районе, и этот список можно продолжить. А задача социально-экономической инновации — подобрать подходящие инструменты, при помощи которых можно успешно развивать территорию с претензией на очередное «экономическое чудо».

«Думаю, сегодня задача состоит в том, чтобы собрать тех думающих, активных людей, которые есть в районах сейчас. Кого-то к ним подключить. И найти в нескольких районах миллионов по 20-30. И вложить их в новые производства. А потом найти уже большие деньги. И так раскрутить этот маховик развития, чтобы оно шло по восходящей. А вологжане — они же упертые, сметливые. Когда они увидят механизм, сами начнут робить, как тут говорят. Я верю, что северная глубинка даст пример развития для страны».

Глеб Тюрин говорит, что ради этого он и приезжает на Вологодчину.

КАК ВОЗРОДИТЬ ДЕРЕВНЮ? На днях в газете «Комсомольская правда» появилась статья известного журналиста Дмитрия Стешина, посвящённая проблеме постепенного исчезновения русских деревень. Проблема является общей для всей Центральной России, и касается отнюдь не только Тверской области, где побывал спецкор «Комсомолки», глубоко задетый этой темой. Рейтинг умерших деревень, составленный по результатам переписи населения, может найти в интернете любой желающий. Судя по опубликованным данным, в России сегодня 20 тысяч посёлков, в которых не осталось ни одного жителя, и ещё 36 тысяч, где живёт всего один человек... НАДО ОТДАВАТЬ ЛЮДЯМ ЗЕМЛИ КАК ПОМЕСТЬЯ Свой комментарий по названной теме, в частности, дал владыка Тихон (Шевкунов), митрополит Псковский и Порховский: – У меня в своё время было хозяйство в Рязанской области, и люди возвращались в деревню, получали достойные зарплаты. Но у меня другая работа – кадилом махать, а я носился двадцать лет по эти полям, собирал алкоголиков и приводил их в чувство. А вот в Нечерноземье... Произошла трагедия, когда были объявлены бесперспективными эти регионы, и стали вкладывать деньги в целину. Хотя следовало бы – вкладывать именно в них. И не только в сельское хозяйство – нужно было поднимать большие производства. Я вот бился, как сумасшедший, чтобы было 25 центнеров с гектара, потом – 45, сейчас – 47... Приезжаю в Краснодарский край, а у них – 80 центнеров! И себестоимость зерна совершенно смешная – по сравнению с Рязанской областью. И они мне говорят: Краснодарский край, Ставрополье, Поволжье и Алтай не просто накормят всю страну – будут избытки. Я сейчас вижу выход только в том, чтобы подводить к красивым озёрам дороги, газ, электричество. И отдавать эти земли как поместья простым людям. Сколько тебе нужно – 10 га? И вот тебе – безвозвратная субсидия на дом. Не нужно мучиться с товарным сельхозпроизводством. Просто живи, держи грядки, коз, кроликов! Малое фермерское хозяйство в родовом поместье, гостевой дом... Я и президенту это говорил – отдавайте земли на ответственное хранение помещикам! В той же Псковской области так и жили традиционно – хуторским хозяйством. ИСХОД ИЗ ГОРОДОВ БУДЕТ НАРАСТАТЬ Не остались равнодушными к этой публикации и читатели «Комсомолки». Они оставили под статьёй на сайте и прислали в редакцию сотни откликов и писем. Вот фрагменты некоторых из них. – Тут, говорят, в РФ сельское хозяйство севернее 55-й параллели (Рязани) убыточно. Мол, оно останется только в Краснодарском крае, в Белгородской и Воронежской областях, на Алтае. Но ведь это же неправда! Целый ряд сельскохозяйственных культур в средней полосе растёт лучше. Это лён, рожь, практически все овощи плюс разнотравье (покосы – до трёх раз за летний сезон), молоко не такое жирное, как южное, но только из него получают отменное вологодское масло... А это – как белуга среди рыб! И эти продукты намного вкуснее южных. Даже южане это признают! При этом все они могут проходить, как «эко», а значит, хотя бы детям их можно и нужно давать. – Я думаю, что вымирание деревень будет продолжаться. Но не всё так плохо. Из разбухающих мегаполисов уже сейчас сочится тоненький ручеёк переселенцев, осваивающих брошенные сёла. Думаю, исход из городов будет нарастать. Так что ещё не всё потеряно. – 150 лет назад – это середина XIX века. В это время шёл быстрый рост населения России и прежде всего – сельского. До сих пор в деревнях стоят построенные в то время дома, в том числе – каменные. Сохранились здания земских больниц с резными наличниками, железной крышей и бронзовыми ручками дверей! После Великой Отечественной войны деревня тоже быстро восстанавливалась: с 1945-го по 1955 год население выросло на 28 миллионов человек! Русская деревня начала деградировать при Хрущеве, когда у крестьян отобрали личные участки, задавили налогами, а колхозы заставили выкупить старую технику из МТС по завышенным ценам, а новую отправили на целину. Вот тогда народ и побежал из деревни. Свою лепту в положение дел на селе внёс и Брежнев: именно при нём Центральная Россия стала «неперспективным Нечерноземьем». Сейчас все национальные республики, особенно на Северном Кавказе, получают дотации в повышенных размерах. Малую толику этих денег вложите в русскую деревню, и они окупятся стократно! – Единственный выход, как и говорит владыка Тихон (Шевкунов), – раздавать землю. Полно желающих, тех же москвичей-дачников. У самого есть домдача в Тверской области. Приезжают дачники – появляется работа у местных (из тех, кто не пьёт, конечно). Я бы взял несколько гектаров в придачу к своим 40 соткам. Выращивать что-нибудь вряд ли стану сам, но и не позволю земле зарасти бурьяном, что тоже неплохо. БЕЗ ФЕДЕРАЛЬНОЙ ПРОГРАММЫ НЕ ОБОЙТИСЬ Наша газета тоже решила присоединиться к обсуждению проблемы, поскольку она касается всех, в том числе жителей Ржевского района. Кстати говоря, в статье «Комсомолки» наш район тоже фигурирует – правда, в качестве положительного примера. Однако это не снимает остроту проблемы с исчезающими с карты сельских районов деревнями. Журналист «Комсомолки» поднял очень большую и сложную проблему в этом разговоре о русской деревне. Речь ведь идёт не о том, стоит ли развивать сельское хозяйство. Здесь всё ясно и понятно – нужно вкладывать деньги, выдавать целевые субсидии, льготные кредиты и т.п. По большому счёту разговор идёт о том, какой быть нашей стране в ближайшем и более отдалённом будущем. Вот, например, Алексей Кудрин, один из лидеров общественного мнения в России, много лет бывший министром финансов и даже вице-премьером, считает, что вся страна должна превратиться в несколько агломераций. Людей в них обеспечат занятостью и культурным отдыхом, ну, а то, что с природой они будут общаться, выезжая куда-нибудь в Турцию или Таиланд, – так это нормально. Понятное дело, человек этот русской деревни не знает, не понимает, и она даром ему не нужна. Более того, он не понимает русской души, как сейчас говорят, русской ментальности, но это, в конце концов, его проблемы. Куда более важный вопрос, чем идеи отдельно взятого чиновника, – магистральный путь развития России. Связан ли он с подъёмом русской деревни, или её судьба – остаться на обочине и со временем окончательно исчезнуть? Но ведь тогда вместе с ней может исчезнуть и русский код – то, что делает нас особенным народом, со своими обычаями, традициями, взглядами. В мегаполисах сохранить свою особость чрезвычайно сложно, если вообще возможно – они всё и всех унифицируют, «причёсывают» под одну гребёнку. Становиться человеком среднего рода как-то не очень хочется. Значит, русская деревня нам нужна. Но тогда возникает вопрос: какой ей быть? Рассуждая на эту тему, про Оленинский район, где побывал спецкор "Комсомолки", говорить не станем – это будет не вполне корректно. Но вот, например, ржевская деревня Звягино, которая долгое время не жила, а выживала. Теперь рядом с ней строится свинокомплекс, а жители не знают, то ли радоваться им, то ли огорчаться. Не верят власти, боятся нарушения экологии; хватает и тех, кто просто разучился и не желает работать. В соседней деревне Зайцево тоже на протяжении многих лет происходил распад и ничего не созидалось. Но вот появились активные, энергичные люди, желающие вдохнуть новую жизнь в деревню, которая некогда была центром большого поместья. Правда, они оказались пришельцами со стороны. Пусть так, но деревня вдруг почувствовала биение жизни, а у её жителей появилась надежда. Надежда на то, что с помощью туризма можно сдвинуть замшелый камень застоявшейся атмосферы, и тогда появится то, чего не было долгие годы, – перспектив для лучшей жизни. Или вот Колембеты, о которых идёт речь в газетном материале, владельцы и создатели гостевого комплекса «Усадьба Чертолино», – они для кого стараются? Для себя? Да, наверное. Но ведь они могут дать работу десяти, а в перспективе и куда большему количеству людей. Не говоря уже о том, что их трудами и усилиями облагораживаются не только природный ландшафт, но и человеческие отношения. Своим примером они показывают, что можно жить иначе – красивее, честнее, благороднее. Всё это – островки новой жизни, жаль только, что всего лишь островки. А нам нужен целый континент под названием «Возрождение русской деревни». И здесь без федеральной целевой программы не обойтись, ибо никаким местным властям эту необъятную проблему в одиночку не решить – будь они хоть семи пядей во лбу. Создание такой программы должно начинаться снизу, когда сами районы определяли бы, где перспективнее заниматься сельскохозяйственным производством, где – размещать переработку и хранение продукции, а где – сосредоточиться на развитии туризма. Тогда уже можно будет все эти сферы объединить и создать единую федеральную целевую программу. Что касается раздачи земли, здесь есть, над чем подумать. Идея не бесспорная, но при выполнении целого ряда условий и она может сработать. Использовать можно разные подходы. Не должно быть только одного – равнодушного взирания на исчезновение русских деревень с карты страны. Пожалуй, этого нам потомки могут и не простить. На снимках: для умирающих деревень всё же есть надежда – на людей, готовых их возрождать. Один из самых ярких примеров в Ржевском районе – супруги Колембет, восстанавливающие усадьбу Чертолино (на втором фото). P.S. Приглашаем неравнодушных читателей также высказаться на заявленную тему.

Шахунский фермер Виктор Кожин — из того редкого сословия, кто, однажды выбрав судьбу, остается ей верным навсегда. Начинал он в 90-е годы, когда была особая мода на фермерство, но в отличие от многих, кому впоследствии не по силам оказалось это дело, Виктор не потерялся, не сошел с «дистанции». С другой стороны, его, фермера «первой волны», крепко потрепало за эти годы, многое пришлось изведать, чтобы достигать целей, которые он постоянно ставил перед собой.

Его биография не богата внешними событиями: после школы поступил в Ветлужский сельхозтехникум, работал механиком в совхозе в селе Большое Широкое. Одно время подался в Сибирь, но через 4 года вернулся. К сожалению, фермерство его дома тоже начиналось не совсем удачно. Землю тогда ему выделили, как водится, не самую лучшую и далеко. Несколько лет бился на ней молодой фермер, но все без толку. Единственное, чего тогда достиг — добрая репутация у односельчан, которые не могли не видеть фермерского старания и трудолюбия. Потому молодому фермеру на одном из собраний было предложено возглавить совхоз в Большом Широком. Это был отчаянный шаг — хозяйство, получившее тяжкие пробоины в пору перестройки, спасти от банкротства не удалось.

Какое-то время Кожин занимался коммерцией, правда, не по принципу «купи-продай». Он выращивал зерно, молол муку, в своей пекарне выпекал отменный хлеб и торговал в окрестных селах, держал магазин в райцентре, придорожное кафе на оживленной автотрассе. Казалось, понемногу жизнь фермерская входила в колею.

— Мы тогда почти полрайона нашим хлебом кормили, — вспоминает Виктор. — Наши буханки и булки шли нарасхват у покупателей. Я сам в пекарне пробовал: полбуханки умнешь — и не заметишь. К тому же мы цены ниже держали, чтобы побольше привлекать людей. Это крепко не нравилось конкурентам, а среди них были весьма состоятельные особы, за которыми, как, оказалось, скрывались кое-кто из районных чиновников. Словом, этим людям я перешел дорогу. Я тогда задыхался от разных проверок, а кончилось все тем, чем должно было кончиться — под разными предлогами позакрывали мой магазин и кафе, в пекарне обрезали провода…

Был еще один любопытный момент — фермер Кожин возглавлял в Шахунье кредитный кооператив, но ушел: показалось это «скучным» его деятельная натура требовала живого, реального дела.

Здесь самое время прерваться, чтобы подробно рассказать о фермерском доме, в котором Виктор год назад справил новоселье. Вообще-то Кожин был с самого начала одержим идеей — возродить родную деревню Евтино, у которой в 70-е годы оказалась печальная судьба — она попала в «неперспективные», жителей отсюда сселили в Большое Широкое на совхозную центральную усадьбу. У Виктора тут была хорошая квартира, вместе с женой Татьяной растили они 3 дочерей.

— По рассказам моих родителей в Евтино в довоенные годы был крепкий колхоз, — говорит Кожин. — Дома составляли два уличных порядка — всего около 50 домов. Наш родовой дом, который ставил еще дед, после переселения долго сохранялся — его недавно пришлось разобрать на дрова. Поскольку от негодной земли мне впоследствии пришлось отказаться, взамен удалось получить почти 160 га вокруг Евтино, чего мне с самого начала и хотелось. Правда, пашня к тому времени сильно заросла, пришлось густой лес выкорчевывать. Почти 2 года ушло, пока пашня вернулась в оборот.

Новый дом Виктор в родном Евтино поставил напротив старого раскидистого тополя, который остался единственным от прежней усадьбы Кожиных. Зато под его густой сенью ныне шумит молодой сад, посаженный фермером в память о своих далеких предках. Вишни, яблони, груши — словно и не было недавнего лихолетья в ожившей деревушке Евтино.

Новый особняк строил фермер под насмешки односельчан. Впору ли одному человеку возродить деревню? И хотя до полного осуществления этой дерзкой, а то и фантастический затеи еще далеко, Виктор упрямо продолжает начатое дело. То, что возвращена в оборот былая пашня, — уже немало. Еще до начала стройки своего особняка Виктор поставил неподалеку двухквартирный дом, в котором живут его работники. Кругом простираются березовые колки, которые к осени окрасились золотом. Откуда-то издалека неторопливо кладет свои петли речушка с густо поросшими берегами. Такими «поленовскими» видами вокруг можно бесконечно любоваться.

Вместе с Виктором мы совершили «экскурсию» по его дому — он в трех уровнях, общая площадь под 200 кв. м. Хотя особых изысков в доме не видно, все сделано хозяином добротно, со вкусом. Внизу — хозблок с ванной и туалетом, имеется просторное хранилище для разных солений — варений, картошки и овощей, заготовленных с обширного огорода перед домом. На втором этаже — гостиная и кухня, а когда тут вечерами собирается вся семья, сразу видно, какие это доброжелательные, приветливые люди.

Кстати, Кожины могут быть довольны своими дочками: Катя учится на экономиста в Нижнем Новгороде, Маша получает эту же специальность заочно, работает в Шахунье. Как надеются родители, старшие дочери после учебы станут добрыми помощницами в хозяйстве. А младшая Вика учится в школе. У всех — свои комнаты, отдельно рабочий кабинет главы семейства (тут непременный компьютер), современная мебель. Хотя в доме электроотопление, не забыта традиционная крестьянская печка. Хозяева собираются поставить за зиму во дворе новую баньку.

Строил Кожин дом «комбинированным» способом — нулевой цикл и первый этаж возвел на собственные средства, а когда с деньгами, что называется, «выдохся», стройка не остановилась. Выручил жилищный сертификат на 400 тыс. руб., который он получил в рамках ныне действующей федеральной программы «Социальное развитие села до 2010 года». Но даже этих денег не хватило, пришлось залезать в долги, которые фермер гасит до сих пор.

Находится Евтино вовсе не в глухомани, всего в полукилометре пролегает республиканская автотрасса, по ней от фермера до райцентра Шахуньи всего полчаса езды, есть удобное автобусное сообщение. Трудно сказать, потянутся ли со временем сюда новые жители, но Кожин привержен своей мечте о возрождении малой родины.

Стройку дома он считает «промежуточным моментом» в своих многолетних усилиях по обновлению Евтино. Теперь он взялся тут развивать свое производство. Каким ни трудным выдалось прошлое лето, на своем поле Виктор сумел взять вкруговую по 15 ц зерна. Еще весной купил 40 голов молодняка, которых теперь откармливает. И вот какой любопытный оборот принимает это дело — среди молодняка оказалось несколько телочек, которых Кожины решили себе оставить. Такой шаг им подсказывает нынешняя ситуация на рынке с молоком — цены на него весьма привлекательные, от реализации молока можно получить немалый дополнительный доход.

— Одним днем на селе не проживешь, надо постоянно улавливать «перспективу» — поясняет свои нынешние планы фермер.

Но, пожалуй, самая грандиозная стройка (после особняка) — это новая свиноферма, которую Кожин нынче затеял. Все здесь необычное — вместо традиционных приземистых свинарников монтируются 2 корпуса ангарного типа. Поверх металлоконструкций натягивается тент из специального материала. Все легко, просто и быстро. Содержаться свиньи буду по канадской технологии, кормление — сухое. Концентраты засыпаются в специальные емкости с прорезями внизу, животные поедают корм, а новые его порции поступают сверху. Трудозатраты по уходу за животными минимальные. Ферма рассчитана на 400 голов, обслуживать их станут всего 3 человека.

Поначалу довольно непросто складывалась ситуация с новой фермой. Фермер намечал иметь тут свиноматок, чтобы получать поросят для откорма. Однако залога у Кожина не хватило на полную сумму кредита. Правда, выручил знакомый предприниматель из Шахуньи А. Мешков, который помог оформить залог третьего лица. Хотя сумма кредита «съехала» при этом с 8 млн руб до 3 млн, фермер доволен — стройку он успешно начал.

Кстати, банковский кредит сроком на 8 лет с отсрочкой выплаты основного платежа на 3 года. Сейчас фермер ежемесячно выплачивает по процентам по 35 тыс. руб. В виде субсидии ему возвращается по 29 тыс. руб. — кредит весьма дешевый, почти бесплатный — всего под 4% годовых.

Заметно урезание размера кредита вовсе не поубавило пыла у Кожина — с учетом нынешних обстоятельств он намерен в будущем заниматься только откормом свиней, а поросят для этого станет покупать на стороне.

Кредит — трехмилионник, о котором здесь рассказано, — не первый, который нынче взял Кожин. Весной он получил в «Россельхозбанке» льготный кредит в 700 тыс. руб., который пошел на проведение посевной. Рассчитаться по нему надо к маю будущего года. А поможет это сделать молодняк, который на откорме в хозяйстве.

Все лето Виктор косил в лугах «зеленку», его жена Татьяна едва теперь управляется с огромными чугунами на кухне во дворе — готовит бычкам и телочкам кашу из зерна. Держат на подворье корову, которая доит по ведру молока в день. Хватает его на еду, а излишки идут на выпойку телятам, которые на глазах прибавляют в весе. Для них построен неподалеку двор — просторный, удобный. Сена заготовлено — целая скирда, на складе — запас зерна. Кстати, оно частично пошло на продажу — цена на него неплохая, потому дополнительный доход в большом хозяйстве не помешает.

Свой нынешний молодняк Виктор метко называет «сберкнижкой» — это попросту будущие деньги для гашения кредитов.

А теперь самое время сказать, какой избирательной привязанностью пользуется у фермера Россельхозбанк, от которого год назад в соседнем Тоншаевском районе открылся допофис.

— Когда бы не обратился к руководителю допофиса Галине Васильевне Лаптьевой, всегда она внимательно выслушает и постарается помочь, — говорит Кожин. — Нынче осенью задерживался мой кредит, а строителям, с которыми у меня заключен договор, надо было до холодов закончить фундаменты на ферме. Сроки уходили, я обратился к Лаптевой. Она специально ездила в областной филиал Россельхозбанка, чтобы решить мой вопрос.

У этой истории есть странное, на первый взгляд, продолжение. Несколько месяцев назад появился допофис этого банке в Шахунском районе, казалось бы, в свой райцентр ездить по денежным делам куда удобнее, Но Кожин решил остаться в прежнем допофисе, к которому, как он говорит, с самого начала «прилип»…

Было бы наивно думать, что ныне в фермерских делах этого неугомонного человека все обстоит гладко. Впрочем, трудности его порой подстерегают там, где их меньше всего можно ожидать. С учетом «розы ветров» место под новую свиноферму было выбрано идеально — за речкой, на открытом поле («пахучая» ферма тут никого не обеспокоит). В сухое лето здешнюю речку можно перешагнуть, но пошли осенью дожди, на переправе через нее теперь тонет техника. Строителям пришлось немало материалов перетаскивать на площадку вручную, чтобы работы не останавливались. Как ни крути, требуется сюда дорога, а у фермера таких денег нет. Потому он обратился за помощью к районным властям, надеется на содействие дорожников.

А теперь мы подошли к теме, которая при изложении требует особой деликатности. Речь идет о трех работниках, которые заняты в фермерском хозяйстве. К сожалению, о прошлом этих людей нельзя сказать что-либо хорошее. Все они оказались поражены страшным недугом — пьянством. О степени их падения теперь лучше не вспоминать.

Фермер Кожин крепко рисковал, когда брал их к себе на работу. Кого-то удалось подлечить, кто-то по-прежнему ненадежен, допускает срывы. А это далеко не пустяки в большом, неплохо отлаженном фермерском хозяйстве. Если сказать кратко — из-за «хромающей» дисциплины людей пришлось Виктору в прошлую уборку нанимать дополнительный комбайн, чтобы буквально спасать в непогоду урожай. Пока хозяин своим работникам не выдает на руки зарплату, они находятся на полном его обеспечении — Виктор покупает им одежду, продукты, предоставил бесплатное удобное жилье.

С пуском фермы понадобятся сюда люди. Виктор приглядел на краю Евтино старый, давно брошенный дом, который собирается перевезти поближе, отремонтировать его. Сюда можно поселить целую семью — хорошие работники особенно нужны в хозяйстве.

— Всю осень зерно у меня на складе лежало неочищенным, — сетует Кожин. — Пошли дожди, а крыша течет в нескольких местах. В это горячее время один из работников «впал в веселость». Когда протрезвел, уговорил меня снова взять его на работу, но предупредил его — такое в последний раз…

Пока хозяин не идет на крайние меры, дает своим людям, попавшим в тяжкую житейскую беду, очередной шанс вернуться к нормальной жизни, надеется переломить их пристрастие к спиртному. Если намечаются тут хоть маленькие положительные сдвиги (наблюдается и такое), Виктор Кожин искренне радуется, во всяком случае, он верит что нормальная работа и добрые условия жизни, которые он старается обеспечить этим людям, поможет со временем им выйти из морального тупика. Хотя при этом шутливо добавляет, что он — неисправимый оптимист.

Согласно переписи населения 2009 года, в 6% белорусских деревень не живет ни души. Чаще всего такие деревни встречаются в Витебской и Гомельской областях. В 72% населенных пунктов в сельской местности проживает меньше чем по 100 человек. Крупные села с населением свыше 5 тысяч человек для Беларуси – редкость. Их всего 10, в них проживает около 80 тысяч человек.

Умирающую белорусскую деревню могут ждать различные сценарии. Мы насчитали пять вариантов:

5. Деревня , старые дома привлекают внимание асоциалов.

Ярким примером сценария № 1 являются Десятины. Дочь последней жительницы села Жанна Кривошеева рассказывает о своей деревне как настоящий рекламный агент. "Полтора километра до одной деревни, полтора – до другой. Магазин недалеко, при этом есть возможность оставаться в спокойствии, уединении и комфорте! Здесь нет леса, нет речки, соответственно, нет комаров" . С тех пор как соседей у матери не осталось, Жанна и ее сестра Людмила не перестают думать о том, как вернуть сюда жителей.

Весной сестры Кривошеевы обратились в сельсовет, чтобы узнать, кому принадлежат заброшенные дома. Через телефонные справочники нашли хозяев и обсудили с ними вариант продажи ненужной собственности заинтересованным дачникам. Благодаря усилиям сестер, в двух ранее заброшенных домах по выходным теперь горит свет – горожане отдыхают в деревне от шума. Но целиком заселить деревню пока не получилось.

Семья Кривошеевых устраивает для нас экскурсию по деревне, чтобы показать, как здесь постепенно затухала жизнь и как появилась снова.

"Дом был сделан с любовью, и нам очень хотелось, чтобы он ожил"

Крайний дом на въезде в Десятины еще полгода назад был больше похож на развалины. По словам Жанны Кривошеевой, в нем не было ни окон, ни дверей, только ветхие стены. Когда-то здесь жила семейная пара, которая удивляла своим трепетным отношением друг к другу всю деревню. "Она умерла первая, он затосковал, повернулся к печке, ни на кого не реагировал и через 9 дней умер. Как говорили, от тоски. Вот такая маленькая история жизни и смерти. Этот дом был сделан с любовью, и нам очень хотелось, чтобы он ожил".

Сестрам удалось разыскать лишь внучку умерших собственников, и ей этот дом оказался совершенно не нужен. По документам он и вовсе оказался ничей, право наследования было давно утеряно. В итоге сельсовет разрешил потенциальным покупателям оформить в аренду участок на 99 лет. Желающие нашлись через объявление, которое Кривошеевы оставили в интернете.

Жители Бобруйска – грузин Каха и его жена Валентина Априашвили – давно искали себе дачу. За оформление участка в общей сложности они заплатили около 3 млн рублей. Оставалось решить, что делать со старым домом. Комиссия из Могилева высказалась за снос. Априашвили решили его возрождать, причем своими силами.

Вложений дом требует немало, но в семье никуда не торопятся. Первое время, когда приезжали работать, ночевали у пенсионерки Галины Кривошеевой, которая очень обрадовалась, что наконец ей будет с кем перекинуться словом

– Вас не испугало, что здесь живет всего один человек? – спрашиваем.

– Перед тем как приехать смотреть участок, мы глянули в навигатор. Там было написано, что 120 человек живет, а оказалось – всего один! – до сих пор не перестает удивляться Каха, он говорит с характерным грузинским акцентом. По его словам, в Грузии нет заброшенных деревень, и ему непонятно, как можно запустить свой дом и свой двор, даже после смерти родителей.

– Мы, если честно, как раз такое место и искали, чтобы было тихо и спокойно, – поддерживает мужа Валентина, она работает на "Белшине", а Каха – водителем на "Белметалле". – Работы у нас шумные, возраст уже приличный, поэтому хочется приехать и именно расслабиться, отдохнуть. Потом, может, и переедем навсегда. Единственное, что немного смущает, – это плохая дорога. Ну и света не хватает – улица темная. Только благодаря Николаевне видно, что кто-то здесь есть.

Иногда проще построить новый дом, чем восстановить старый

Напротив дома семьи Априашвили – его бледная копия. Здесь жила семья рабочих колхоза: после смерти родителей наследники продали этот дом без документов. Покупатели о нем забыли – их здесь давно никто не видел. Разыскать их сестрам Кривошеевым не удалось.

Женщины обратились в сельсовет с просьбой, чтобы дом признали бесхозным и продали тем, кому он действительно нужен. В сельсовете объяснили, что смысла в этом нет: по государственным коэффициентам бесхозный дом станет настолько дорогим, что его не потянет ни один покупатель. Гораздо проще снести "развалину" и на ее месте построить новую. Рассказывая об этом, Людмила едва сдерживает слезы. Она очень боится, что если все заброшенные дома начнут сносить, их деревня превратится в колхозное поле.

– Наш покойный отец часто говорил об этой деревне: "Дети, это райский уголок, когда вам будет тяжело, вы будете приезжать именно сюда, вспоминать меня и мать". Когда мы были молоды, мы об этом не думали, были слишком загружены, приезжали только тогда, когда было удобно приехать. Но с возрастом начинаешь понимать, что под этими вековыми липами – твои корни, твой покой, твоя духовная радость. И я не могу допустить, чтобы здесь было поле, которое меня съест.

К заброшенным участкам проявляют интерес россияне

Говоря об исчезнувших домах, Людмила имеет в виду всю следующую половину деревни, где на участках либо остались следы фундамента, либо вообще ничего не рассмотреть – сплошной бурьян. Один дом целиком перевезли в соседнюю, более крупную деревню. Еще один сгорел вместе с известным на весь район математиком. Следующие два продали под снос – дома пошли на дрова и на баню.

На освободившихся участках вполне могли бы построиться желающие, рассуждают сестры Кривошеевы. Они оставляли и такие объявления – о возможности аренды земли. Говорят, что интерес к деревне проявляли россияне, но их приходу в Десятины женщины сами будут не рады. Боятся увеселительных мероприятий и шума.

Дом напротив Галины Кривошеевой с единственным на всю деревню колодцем - по документам ничей. Но у него недавно объявился хозяин – сын умершего здесь алкоголика. У него нет ни света, ни электричества, потому что дом ни на кого не оформлен. Приезжает очень редко. Участок выглядит заброшенным, хотя хозяин вроде бы есть, поэтому привлечь покупателей семья не может.

– Здесь очень красивый сад – вековые липы, а он их начал рубить. Я пришла и говорю: вот что ты делаешь? Давай просто обрубим ветки. Он ответил, что это его территория, даже шагу сюда не ступай.

Продали под снос за деньги, которые предлагали дачники

Еще один соседский дом пенсионерке принес также немало слез. Дети умерших родителей продали его под снос, несмотря на то что сестры Кривошеевы приводили покупателей, готовых взяться за его восстановление.

– Но они, конечно, при нас такие цифры называли, совершенно нереальные. В итоге продали под снос за ту цену, за которую были готовы реально брать покупатели. Шикарный дом с хорошим виноградником, со скважиной, с баней, с водой. А живут рядом, в агрогородке, в коттедже… Я, если честно, этого не понимаю. Агрогородки, на мой взгляд, совершенно безликие, холодные, бездушные. Это однотипная деревня, там нет колорита, там нет Беларуси.

– Эх, если бы вы приехали сюда весной, когда цветут липы! Это что-то необыкновенно прекрасное. Нигде так не поют соловьи, как поют здесь! Мои друзья говорят, что здесь просто вся деревня гудит от соловьиных трелей все, вот это такое ощущение хора, – восторженно описывает Десятины Людмила.

"Зайцы бегают, косули, конечно, мне здесь нравится"

В самом конце деревни, почти на хуторе, старый дом отстраивает дачник из Бобруйска по имени Денис. На вид ему лет 40-45. Он отказывается фотографироваться, но с удовольствием демонстрирует плоды своих трудов: обновленный фасад дома, оригинальную беседку, цветочные клумбы. Найти толкового хозяина в этом дом оказалось просто. Жанна Кривошеева разыскала наследницу и поинтересовалась, какие у нее планы на дом. Продать недвижимость та была не против, но не знала, как это сделать.

Сестры Кривошеевы сами сделали фотографии, вывесили объявление и помогли найти покупателя. В итоге дом был продан за полторы тысячи долларов – за такие же деньги его можно было продать под снос. Новоиспеченный житель Десятин очень доволен своим приобретением.

– Зайцы бегают, косули, конечно, мне здесь нравится. Здесь нет движения, ни машин, ничего, я отдыхаю, я вообще на окраине, одиночка. Чтобы почистили колодец, нанимал людей. Дом восстанавливаю сам. Материал, конечно, дорого стоит, но терпимо.

– Вы знаете, молодежи здесь жить, конечно, нереально, – подхватывает Людмила. – Но для людей в возрасте, которым надоедает город, которые уходят на пенсию, это отличный вариант!

Если задаться целью, купить домик в заброшенной деревне несложно. Жанна и Людмила Кривошеевы советуют:

1. Найти подходящий вариант и через сельсовет узнать, кто является хозяином дома, договориться с ним о покупке напрямую. Как правило, речь идет о небольших суммах. В случае с Десятинами – дома стоят в пределах 1,5-2 тысяч долларов.

2. Если у дома нет хозяина, обратиться в сельсовет, чтобы признать жилье бесхозным с правом его последующего выкупа. Вариант не всегда выгодный, но один из возможных. Объявления о продаже бесхозных домов можно найти на сайте некоторых райисполкомов.

3. Кроме того, можно взять участок земли в аренду и на его месте построить новый дом, тем самым положив начало возрождению деревни с нуля.

Деревня целиком за 1 базовую величину – реальность или выдумка?

Самые смелые могут купить заброшенную деревню целиком – такое предложение в 2012 году высказал заместитель министра спорта и туризма Чеслав Шульга. Его идея заключалась в том, чтобы продавать заинтересованным людям пустующие деревни целиком под туристические цели. Цена вопроса называлась символическая – всего одна базовая величина за целую деревню (в 2012 году – 100 тыс. рублей, или 12 долларов).

О сделках за такие смешные деньги председатель правления Белорусского общественного объединения "Отдых в деревне" Валерия Клицунова не слышала. Но примеры возрождения целых деревень усилиями отдельных энтузиастов ей известны. Один из самых ярких проектов в этом направлении – деревня "Белые луга" в Кореличском районе Гродненской области.

– Отец с дочерью купили заброшенную деревню из 8 домов (напрямую от собственников. – TUT.BY), еще 7 заброшенных домов купили в округе и перевезли. Сейчас получилась очень красивая деревня, состоящая из аутентичных домов. Там построили большую корчму, организовывают фермерское хозяйство, в общем, будет настоящая туристическая деревня.

Еще один пример – усадьба "Веселая хата " в Копыльском районе Минской области. Владелец Андрей Крук купил несколько домов в округе и сделал усадьбу, которая пользуется популярностью. Увидел перспективу расширяться дальше и возрождать деревню. Жители, оставшиеся в деревне, ему помогают.

По мнению Валерии Клицуновой, это скорее проекты по возрождению деревни, нежели бизнес. Этим делом занимаются, как правило, небедные люди, которые хотят самореализации. Эксперт подчеркивает, что купить деревню целиком – головная боль, для этого нужно найти всех хозяев, суметь их заинтересовать. Этого надо очень захотеть. Пока инициатива исходит только от частников.

– Есть интерес и со стороны российского капитала, например, в Видзах российский инвестор восстановить старую усадьбу, а также выкупить дома у старых жителей и привлекать их к возрождению села.

Могут ли малоимущие получить пустующие дома бесплатно?

В некоторых случаях заброшенные дома можно получить даром. В Витебской области весной этого года нуждающимся – многодетным и малоимущим семьям – предложили выбрать пустующее жилье в деревнях Городокского района . Так чиновники намеревались к "Дожинкам" разобраться с бесхозным и заброшенным жильем. Как рассказала TUT.BY главный специалист отдела экономики Городокского райисполкома Татьяна Гусакова , эксперимент не удался. Нуждающиеся с решением поселиться в заброшенных домах в райисполком не обращались. При этом, как оказалось, лично малоимущим гражданам предложение никто не озвучил: "У нас висело объявление на сайте" .

Зато реанимировать старое жилье были готовы дачники, но всем им было отказано. "Это жилье строилось за кредиты хозяйственные, и как же мы можем отдать им бесплатно все это под дачу? Это государственная собственность" . Продать пустующее жилье за небольшие деньги заинтересованным людям, по словам специалиста, тоже не вариант. "Они стоят с определенной стоимостью на балансе. Это решение не нашем уровне должно приниматься". В итоге дома до сих пор пустуют.

Снести деревню, чтобы отдать землю в сельхозоборот

Однако самой популярной мерой по отношению к ветхому жилью в белорусской деревне остается его снос. В феврале 2012 года был принят каз президента № 100 "О мерах по совершенствованию учета и сокращению количества пустующих и ветхих домов в сельской местности". Под пустующими понимаются дома, в которых на протяжении последних трех лет хозяева непрерывно проживают менее одного месяца в календарном году. Ветхие дома, согласно указу, "содержатся бесхозяйственно", их хозяева в течение последнего года не проживают в них и не занимаются их восстановлением.

С согласия собственника сельсовет может снести эти дома. Если согласия собственника нет, то ветхие дома подлежат принудительному выкупу исполкомом через суд.

Таким образом, "зачистка", о которой говорили сестры Кривошеевы, действительно, вполне реальна. К примеру, в Гомельской области в июле этого года пообещали снести 5,5 тысяч заброшенных домов и вовлечь освободившуюся землю в сельскохозяйственный оборот.

Оставлять деревню тихо умирать своей смертью - тоже не вариант, считают сестры Кривошеевы. Их покойный отец когда-то боролся с асоциалами, которые облюбовали заброшенные дома в Десятинах, за что был сильно избит. Виновники понесли уголовное наказание. Нет гарантий, что нехорошие люди не придут снова – в деревню, где постоянно живет всего одна пенсионерка.

А каким вы видите будущее белорусских деревень?

Опыт Глеба Тюрина по возрождению деревень.
Инновационное возрождение провинции: социальные технологии, NEO-экономика и прикладная психология.

Бывший валютный дилер Глеб Тюрин решил взяться за спасение «обескровленных» северных деревень.
То, что Тюрин за 4 года сделал в архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удается: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумленные иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форyмах — в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется Всемирный банк. Как это все случилось?

После вуза Глеб поехал учительствовать в сельскую школу в самом отдаленном районе Архангельской области. Отдал педагогике семь лет жизни. В начале 90-х вернулся в город, восстановил свой приличный английский, освоенный еще в элитной английской школе, работал менеджером и переводчиком в разных СП и западных фирмах, в американской бизнес-школе, стажировался на Западе, изучал банковское дело в Германии и стал старшим валютным дилером в Архангельскпромстройбанке.

«Это было по-своему очень интересно. Но чувствовал себя таким тикающим механизмом: весь день сидел перед кучей мониторов и щелкал деньги. Иногда по 100 миллионов рублей в день», — вспоминает Глеб. Что испытывает бывший учитель, который продает миллионы долларов при колебаниях курса? Дикий стресс.

А когда он выходил из банка, то видел, как нищие учителя устраивают демонстрации, перед мэрией кричат бабушки, которым не платят пенсию. «Через наш банк проходило по полтора миллиарда долларов в год. Стране не нужны были никакие западные инвестиции, мы могли бы сами полностью модернизировать свою экономику. А вокруг все сыпалось», — с горечью говорит Глеб.

Ельцинское десятилетие разорило Русский Север похлеще гражданской войны. В Архангельской области без труда можно упрятать Францию. Край богатый, но сегодня это преимущественно глушь, бездорожье, безработица. При советах чуть ли не все население было занято в лесной отрасли и сельском хозяйстве. В 90-м году плановую экономику отменили, рубильник выключили. Молоко, мясо по деревням закупать перестали. За 10 лет жители поморских сел, предоставленные сами себе, что называется, дошли до ручки: живут почти одними огородами и грибами. Кто может — уезжает, большинство — пьет горькую.

Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают, что они будут делать, когда через несколько лет закроется их завод. Сначала он подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы строили и не построили. И решил то же самое попробовать делать в России. Он придумал и создал Институт гражданских и социальных инициатив — бесприбыльную негосударственную организацию, которая взялась за возрождение архангельской провинции. «Местная власть там живет на дотации сверху, делят их между райцентрами. А на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом — фельдшерско-акушерский пункт — все, деревня обречена. Из 4 тысяч деревень через 20 лет хорошо, если останется тысяча», — прогнозирует Тюрин.

А ведь до революции жители Поморья хозяйствовали крепко, жили трезво и зажиточно. На русском Севере были развиты многие промыслы и ремесла, возделывались разнообразные сельхозкультуры, шла бойкая торговля с другими регионами. Крестьяне сами содержали дороги и деревни. Почти в Приполярье получали рожь — 40 центнеров с гектара, держали стада быков, строили просторные деревянные дома-крепости, которым износу нет, — и все это при отсутствии техники, удобрений, гербицидов. Это была веками отлаженная система крестьянского самоуправления. Именно демократические традиции русского Севера сделали край процветающим. А Русский Север в 16-м веке — это половина страны.
Глеб Тюрин воспроизвел традиции российского земства в современных условиях.

С единомышленниками он стал ездить по деревням и собирать народ на встречи, организовывать клубы, семинары, деловые игры. Старались расшевелить людей, которые сникли, считая, что о них все забыли, что они никому не нужны, и ничего у них не может получиться. Существуют наработанные технологии, которые позволяют порой довольно быстро воодушевить людей, помочь им по-иному посмотреть на себя, на свою ситуацию.

Поморцы начинают думать, и оказывается, что у них много чего есть: лес, земля, недвижимость, другие ресурсы. Многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да само же местное население. Потому что каждый сам за себя и норовит хоть что-то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и сделать основой выживания данной территории. Мы пытались объяснить на крестьянских сходах: сохранять территорию можно только сообща.

Тюрин находил внутри этой разуверившейся сельской общины группу людей, заряженных на позитив. Создавал из них некое креатив-бюро, учил их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года население местных деревень воплотили 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при их передовых технологиях.

Принцип эффективности
«Из чего складывается многократное увеличение активов? За счет синергетики, за счет превращения разрозненных и беспомощных одиночек в самоорганизующуюся систему.
Общество представляет набор векторов. Если часть их удалось сложить в один, то этот вектор сильнее и больше чем арифметическая сумма тех векторов, из которых он сложен.»

Селяне получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача — привести их к ясному пониманию, что они делают и почему, как создать тот проект, который в свою очередь потянет за собой следующий. И чтобы каждый новый проект делал их экономически все более самодостаточными.

В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентой среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.
Вообще, это некая форма изменения сознания. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя некий дееспособный орган и вручает ему мандат доверия. То, что называется органом территориального общественного самоуправления (ТОС). По существу, это тоже самое земство, хотя несколько иное, чем было в 19-м веке. Но смысл — тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие.

Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплоснабжения, дорог или освещения: они создают будущее своей деревни. Главные продукты их деятельности — новое сообщество и новые отношения, перспектива развития. ТОС в своей деревне создает и старается расширить зону благополучия. Некоторое количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку.

Вот реальные примеры того, что удалось сделать Глебу и его команде:
В Коношском районе со времен советской мелиорации летом нет воды. Стали искать выход. Вспомнили: есть артезианская скважина, но надо построить водонапорную башню. Если идти обычным административным путем, сооружение потянет на миллион рублей, у муниципалитета таких денег нет. Но людям нечем поить скот и поливать огороды. Что делать? Придумали: собрать водонапорную башню из трех старых. Разработали проект. Район помог с инженерным обеспечением. Работали деревенские бесплатно. Закупили только новые трубы, разводные ключи — вся стройка обошлась в 50 тыс. рублей. И теперь вода здесь есть!
* * *
В соседней деревне Фоминской такая же беда с водой. ТОСовоцы решили привести в порядок родники под деревней. При этом сделали из них еще и местную достопримечательность. Вычистили помойку вокруг источников, поставили бетонные кольца для водозабора, срубы, беседку в традиционном русском стиле, декоративную ограду. И стали заманивать туристов. Как? Очень оригинально. Источники были названы родниками любви и поцелуев. В местном ЗАГСе оставили рекламу. И новобрачные поехали. Родилась традиция. Сейчас там каждое воскресенье свадьба. Едут с райцентра. Каждая свадьба оставляет 500 рублей. Для деревни это деньги. Уже и новые русские приезжают туда отдохнуть — там начали площадку для шашлыков отделывать. А еще тамошний ТОС отстоял лес от вырубки, добился льгот своим ветеранам, взял на себя обмен паспортов и многие-многие другие дела, о которых прежде и думать не могли. Теперь уже и молодежь начала подтягиваться к ТОСу — поверили.
* * *
В поселке Хозьмино Вельского района идея была другая — благоустроить два дома для ветеранов войны. Поначалу это казалось сомнительным. Почему этим двум? И в чем тут развитие? Их аргумент: «Мы сделаем более красивым поселок». Эффект проекта был невероятным. За 250 долларов, выделенных по гранту, они обшили вагонкой два дома, покрасили и украсили резными карнизами и наличниками. Живущие рядом посмотрели и задумались: надо свои дома сделать не хуже. Так возникла целая «музейная» улица домов, украшенных с невероятной фантазией. Идея следующего проекта была более практичной: перепахать все общественные сенокосы и засадить травой, которая даст гораздо больше зеленой массы. После этого тосовцы взялись модернизировать старую изношенную систему отопления поселка, при которой нещадно мерзли зимой, и постоянно висела угроза полного разморожения системы. В 16 домах установили печи или мини-котельные, а освободившиеся мощности отопительной системы направили на школу, клуб, больницу. Эффект проекта: 80 000 рублей в год экономии бюджетных денег. По завершении проекта экономия составит 600 тыс. рублей в год. А еще хозьминцы взялись восстанавливать свою уникальную церковь XVIII века.

В деревне Леушинской рядом с Хозьмино группа женщин, создав ТОС, взялась за здание запущенной котельной. Это была страшная мертвая индустриальная коробка из кирпича, заполненная громадами ржавых котлов и труб, в которой выл ветер и напивались алкаши. Тосовки придумали сделать там шейпинг-зал. Подняли мужиков, вытащили котлы, утеплили здание, привели в порядок крыши и стены, настелили полы, все покрасили, установили печь. Теперь тут есть современный спортзал, вокруг которого начала роиться молодежь и подростки, те, что прежде болтались без дела — с ними уже устали «бороться». А район под новый спортцентр дал пол-ставки руководителя спортивных секций.
* * *
В соседней деревне Берег того же Вельского района — масса безработных женщин. Они решили выращивать капусту. Создали производственный кооператив. Им дали безвозвратный грант. Они капусту вырастили, продали, на полученные деньги благоустроили медпункт, обстановку, спортплощадку для детей. И изменили ситуацию в деревне в принципе. Сейчас провели ремонт в клубе и создают там информационный центр ремесел.
* * *
В старинном селе Ошевенск в 40 километрах от Каргополя, ТОС тоже обратился к возрождению культуры и развитию туризма. Места тут живописнейшие, много старины, но все в разрушенном состоянии, нет работы, все пьют. Тосовцы взяли заброшенный купеческий дом XIX века и за два года полностью его восстановили, воссоздав в нем интерьер позапрошлого века. Получилась замечательная маленькая гостиница- музей. Когда энтузиасты начинали, деревня не верила: «Да какой у нас туризм?!» Но когда проект успешно довели до конца, деревенские стали проситься: «Ну, если у вас еще что-нибудь будет, вы уж нас возьмите!» Сюда уже приезжали архангельский Владыко, туристы из Москвы и даже Америки.
* * *
А вот в деревне Заозерье Мезенского района, что на самом севере области, на границе с тундрой, ситуация может показаться на порядок более сложной, чем в остальных архангельских деревнях. В деревне осталось всего двое ребятишек — школу собирались закрывать. Никакого производства, все закрыли. Это почти при полной изоляции от центра областного центра! Разбитая дорога есть только зимой — 550 километров смертной муки. За что тут браться? Стали думать, спорить. И вот что надумали. В районе много одиноких стариков, которым нужна помощь. Их увозят в богадельню областной центр. А что если открыть для них дом престарелых? Нет помещения? Перевезти огромное здание закрытого детсада из соседней деревни!

Взялись и за три года сделали! В январе 2004 года открыли дом престарелых на 14 мест. У многих местных появилась работа, место сбыта с/х продукции.

Чтобы привлечь сюда медсестру (головная боль для многих даже более благополучных деревень!), тосовцы отремонтировали заброшенную квартиру в общежитии и дали объявления в газетах по всей России: «Требуется медсестра. Желательно с детьми. Благоустроенная квартира предоставляется». Оказалось, что в стране полно женщин, которые мечтают уйти от пьющего мужа, да некуда. И к ним приехала одна такая — с двумя детьми-школьниками. А это значит, что и дом престарелых обеспечен медпомощью, и еще школьников добавилось. Значит, школу не закроют.
* * *
Развитие — это не передача денег, как думают некоторые чиновники. Развитие — это передача умений, передача навыков, передача знаний, которые формируют инновационное поведение жителей, сообщества. Поэтому совершенно очевидно, что это требует появления людей, которые умеют работать с этим профессионально, — таких профессиональных «развивателей», людей, которые помогают создавать развитие. Инновацию надо принести, адаптировать, показать, научить, помочь внедрить, сопровождать до тех пор, пока она не приживётся, пока на практике кто-то из сельчан не сможет реализовать что-то инновационное. А потом нужно показать остальным, объяснить, растолковать. И тогда эта инновация обретает последователей, становится жизненной реалией.
* * *
С «подачи» Тюрина и его Института в Архангельской области было создано около 40 ТОСов — зарегистрированных групп неравнодушных к собственной жизни людей. Реальных органов власти на селе. Эти проекты, если говорить упрощенно, строятся из нескольких элементов:
1. Люди на местах объединялись, чтобы развивать свою местность. Для начала это были небольшие группы, которые становились структурой развития своей деревни, своего села - по сути, выступали в партнерстве между собой и в партнерстве с властью.

2. Эти люди сами существенно изменялись: брали на себя ответственность за свою судьбу. Уже через небольшое время они думали и взаимодействовали по-новому, получив определенные навыки и знания.

3. При некоторой поддержке жители десятков северных деревень находили умные и оригинальные решения своим проблемам, превращали эти решения в проекты, находили и получали необходимые ресурсы, начинали реализацию проектов и в подавляющем большинстве случаев доводили их до эффективного результата - успешно завершали первые проекты и начинали новые.

Подобный способ развития приводит к мощному увеличению активов территории, к реальной ее капитализации - к тому, что бедность и бесперспективность уступают новым возможностям, новой локальной экономике. И больших денег для этого не требуется. Скорее, нужны воля, желание и определенные технологии социального консалтинга. Глеб Тюрин с коллегами смогли показать, что реальные изменения могут быть запущены где угодно, практически в любых, даже в самых, казалось бы, безнадежных местах.

Разработанные механизмы и технологии начинают широко применяться в регионах России страны. О развитии территорий сегодня все чаще думают горожане - они становятся главной аудиторией, главным двигателем перемен. Это признак нашего времени. Прежде город был пылесосом, «пожиравшим» человеческие ресурсы территории. Теперь «городские» готовы возвращать долги малой родине, своим деревням и погостам, своему прошлому. И своему будущему. Именно нынешние горожане, их таланты и возможности послужат возрождению российской глубинки.

Сейчас возможно и необходимо построить совершенно новую глубинку, - наши деревни и малые города. Новую экономику, новую систему расселения - современную, микроурбанизированную среду, в которой мы сможем жить, не думая о мегаполисах как единственном источнике удобства и благоденствия, потому что «на земле» будет лучше, чем в мегаполисах.

Достойную жизнь в современной России невозможно себе представить без эффективного самоуправления в провинции. Главный фактор развития самоуправления — ответственное отношение самих жителей к своим природным, техническим и, что самое главное, человеческим ресурсам.
Чтобы узнать больше об опыте и подходе Глеба Тюрина к возрождению деревень и малых населенных пунктов смотрите в прекрепленных к посту видео, статьях и книге, ссылки ниже.
Книгу Глеба Тюрина «Опыт возрождения русских деревень» можно скачать по

Дополнительные статьи о деятельности Глеба Тюрина:
Ненастоящие люди – настоящие деньги —http://www.stringer.ru/publication.mhtml?Part=47&PubID=5051
От Лос-Ангельска до Нью-Йоркино — http://ogoniok.com/4946/22/
Статья Глеба Тюрина «Корпорации, социальный капитал и модернизации страны» —http://magazines.russ.ru/nz/2006/48/tu19.html
Россия и следующая долгая волна, или почему так важны сельские территории — http://www.regnum.ru/news/1181953.html

Дорога домой. Фильм о переселении из мегаполисов и возрождении глубинки:

Глеб Тюрин. Возрождение деревни. Архангельский опыт:

Глеб Тюрин — Инновационное развитие территорий через вовлечение населения:

Глеб Тюрин. Как изменить маленький город. Проект Новое Пикалёво: